Фильм «Плохая девочка» получился не просто хорошим, а одним из лучших эротических триллеров последнего времени. Картиной из числа тех, что смотришь (неважно, в кинотеатре или онлайн, через Интернет) с неослабевающим интересом, прямо-таки завороженно. Многие зрители вспомнили о расцвете поджанра, приходящегося на рубеж 1980-90-х годов. Разумеется, Халина Рейн вряд ли добилась бы громкого успеха без точно выбранной ведущей исполнительницы. Николь Кидман и раньше соглашалась на роли, предполагающие откровенные сцены: от австралийского «Мёртвого штиля» /1989/ (кстати, тоже триллера) до артхаусного «Убийства священного оленя» /2017/. И всё равно смелость артистки поражает! Дело не только в необходимости красоваться перед камерой обнажённой. В «Плохой девочке» интимные эпизоды несут едва ли не основную эмоциональную и смысловую нагрузку. Какой ценой Николь дался этот результат? Расскажем об этом, но для начала – вспомним, кому ещё из голливудских кинодив пришлось на съёмках так же трудно (если не хуже).
Плохие девочки «фабрики грёз»
Ким Бейсингер прославилась на весь мир раньше Николь Кидман, причём за пределами США эротическую драму «Девять с половиной недель» /1986/ публика смотрела ещё охотнее. Эдриан Лайн уделил повышенное внимание любовным утехам её героини Элизабет и Джона Грея, выстроив соответствующие кадры максимально эффектно, в клиповой стилистике. Зрители считали, что игра далась актрисе легко, но… Ким вспоминала о съёмках с содроганием. Она признавалась в интервью, что несколько раз срывалась и снова брала в себя в руки, а по завершении работы – оказалась морально опустошённой («энергетически разрушенной»). Масла в огонь подливал Микки Рурк, который и от сценария-то был не в восторге, а партнёршу – во всеуслышание называл «несексуальной». Накал, по воспоминаниям продюсера Энтони Руфуса Айзекса, доходил до того, что они не могли ехать в одном лифте. И ведь на экране «звёзды» изобразили влюблённую пару… Изобразили убедительно!
В рассматриваемом контексте грех не вспомнить «Основной инстинкт» /1992/, тем более что Пол Верховен позже ангажировал Халину Рейн в другом (также не лишённом чувственности) своём фильме – «Чёрная книга» /2006/. Шэрон Стоун пришлось ждать славы свыше десяти лет, но после выхода этого эротического триллера (поистине эталонного жанрового образчика) об актрисе заговорили повсеместно. Её Кэтрин Трамелл поразила не просто раскованностью, а пылкостью, сексуальностью на грани неприкрытой агрессии, грозившей погубить детектива Ника Каррена. Казалось бы, актриса чувствовала себя на съёмочной площадке непринуждённо, а в свете триумфа ленты – беззастенчиво эксплуатировала статус секс-символа. Между тем режиссёр уверял, что убедить её раскрепоститься перед камерой стоило изрядных усилий, что касается и знаменитого «дразнящего» кадра на допросе в полицейском участке. Позже – в мемуарах – Шэрон подробно описала, к каким психологическим последствиям привела роль («безусловно, самая напряжённая», по словам Стоун): она трижды ходила во сне и видела навязчивые ночные кошмары.
Наконец, сравнительно свежий пример своего рода подвига, который совершила актриса (и который поражает даже в сравнении со смелостью Николь Кидман), – игра Деми Мур. «Субстанция» /2024/ не просто помогла реанимировать её карьеру, принеся первый «Золотой глобус» и номинацию на премию «Оскар». На фоне того, что происходит в картине Натали Фаржа, невольно поблекли прежние достижения знаменитости – например, в «Разоблачении» /1994/ (кстати, ещё один талантливый эротический триллер) или в комедии «Стриптиз» /1996/. Деми не побоялась не только предстать на кинополотне, как говорится, в костюме Евы. Особой смелости от женщины, заслуженно считавшейся пределом мечтаний миллионов мужчин, потребовало преображение в отвратительное существо, физически деградирующее буквально на наших глазах. Не нужно быть психоаналитиком, чтобы понять, какой мучительной борьбы с комплексами и внутренними страхами (в первую очередь – с боязнью стремительно постареть) стоила роль. «Дело не в наготе, а в уязвимости», – философски заметила Мур.
А что же Николь Кидман?
Сложно судить, пришлось ли ей хуже, чем упомянутым коллегам, но то, что участие в проекте далось трудно, – факт. Это, кстати, сложно не заметить, если смотришь «Плохую девочку» достаточно внимательно. Николь призналась, что эротические сцены, в которых она снималась с Антонио Бандерасом (сыграл мужа Джейкоба) и Харрисом Дикинсоном (он предстал в облачении стажёра-соблазнителя по имени Сэмюэл), порой становились «слишком напряжёнными». И причина крылась отнюдь не в партнёрах по съёмочной площадке, а в психологическом нажиме. Были моменты, когда нужная Халине Рейн реакция требовала такого накала, что режиссёрский напор порождал обратный эффект: симпатия и доверие к актёрам сменялись разочарованием. Да, приходилось останавливать съёмки, что в условиях ограниченного бюджета ($20 млн.) приводило к дополнительной финансовой нагрузке на продюсеров… Итогом же длительной и, бесспорно, самоотверженной работы стало состояние, похожее на эмоциональное выгорание. И это при том, что проект изначально заинтересовал Кидман своей провокационностью, «сексуальной заряженностью» – областью, к которой «звезда» прежде напрямую не обращалась.
Результат, что греха таить, оказался достойным. Дело даже не в том, что состояние актрисы волей-неволей передалось героине – ровно в той степени, какой требовал замысел. Ведь поведанная в «Плохой девочке» история несёт чёткий нравственный посыл, который вряд ли убедил бы аудиторию, если б оказался лишь считан на интеллектуальном уровне («услышан»), но не прочувствован. Не менее важно, что Кидман подала пример того, как использовать драматический материал для исследования собственной натуры, для честного изучения малоприятных черт своего характера. «Я всегда была в поиске как актриса», – по завершении сеанса эти слова Николь не покажутся пустой бравадой или самообманом.
