Фильм «Гадкая сестра» /2025/ представляет собой новое прочтение знаменитой сказки про Золушку, известной всем с детства по редакциям братьев Гримм и Шарля Перро. По сюжету вдова средних лет по имени Ребекка (Ане Даль Торп), у которой на выданье две дочки, Эльвира (Леа Мюрен) и Альма (Фло Фагерли), принимает предложение руки и сердца от Отто (Ральф Карлссон), тоже в одиночку воспитывающего кровинушку – красавицу Агнес (Тея Софи Лох Несс). Практически сразу выясняется, что брак был по расчёту как для жены, так и для мужа, причём в обоих случаях «расчёт» оказался ошибочным. В довершение ко всему глава семьи скоропостижно умирает… Отношения мачехи и падчерицы постепенно ухудшаются, но ситуация меняется, когда посланник принца Джулиана (Исак Калмрот) сообщает о предстоящем бале, на который приглашаются все красавицы королевства. Эльвира встаёт перед сложным выбором: заранее отступиться от сокровенной мечты или, пойдя на невыносимую боль и лишения, внешне преобразиться – стать настолько привлекательной и изящной, чтобы наследник престола не смог отвести глаз. Собственно, фильм Эмили Блихфельдт в первую очередь именно об этом – о цене очарования.
Каких именно жертв требует красота
Строчка из пронзительного стихотворения «Дурнушка» /1887/ Семёна Надсона («Ах, красота – это страшная сила!») в устах Маргариты Львовны, экономки из музыкальной комедии «Весна» /1947/, приобрела ироничное, если не откровенно саркастическое, звучание. А в сознании широких масс – стала ассоциироваться и с прочими героинями Фаины Раневской, не исключая, разумеется, Мачеху из «Золушки» /1947/. Режиссёр-кинодраматург родом из Норвегии вряд ли про это знала, но ощущение такое, что фраза послужила Эмили лейтмотивом. Вроде бы все знакомые элементы сказки в картине прочитываются, однако новизна заключается даже не в том, что повествование выстраивается вокруг фигуры Эльвиры, и не в трактовке характера Агнес, оказывающейся, вопреки имени (‘чистая’, ‘святая’), далеко не ангелом во плоти. Блихфельдт скрупулёзно исследует процесс того, как старшая дочь Ребекки в прямом и переносном смысле истязает молодое тело (а попутно – наносит себе психологические травмы) в надежде сделать внешность привлекательней. Изнурительные занятия в пансионе для благородных девиц – далеко не самое серьёзное испытание…
Сказка – ложь (с намёком)
Хотя конкретные место и время действия не называются, авторы «Гадкой сестры» (кстати, более точный перевод названия – «Гадкая сводная сестра») постарались добиться максимальной аутентичности, а не создать на экране условную, «усреднённую сказочную» атмосферу, как в упомянутой выше постановке Надежды Кошеверовой и Михаила Шапиро или в рисованной диснеевской версии. Какими бы дикими ни выглядели те «процедуры», на которые соглашается Эльвира, это не чистый плод фантазии кинодраматурга! Примитивная ринопластика заключается в том, что носовую кость ломают, а при сращивании – придают правильную форму. Для «наращивания» ресниц используется огромная (вероятно, даже не стерилизованная) игла. Наконец, проглоченная личинка ленточного червя гарантирует похудание… Для женщины-режиссёра принципиален тот факт, что Ребекка не является богатой (и, тем более, не располагает полезными связями в высшем свете, как героиня Фаины Георгиевны). Безумства красоты, которым прежде предавалась праздная знать, давно стали уделом масс – и уж во всяком случае среднего класса Запада. Если прежде зрительницы ассоциировали себя с бедняжкой Золушкой, получающей руку и сердце прекрасного принца, то теперь – значительной части аудитории ближе терзания её сводной сестры, ощущающей себя «гадким утёнком».
Трансформации тела и сознания
Идея могла не сработать, если б Блихфельдт ошиблась в выборе эстетике. Такая тема (в рассматриваемом аспекте) требовала радикальной интерпретации – сатиры в оболочке боди-хоррора. Весть о том, что зрителя… вырвало в кинозале прямо на премьерном показе «Гадкой сестры», состоявшемся в рамках кинофестиваля «Санденс», послужила хорошей рекламой фильму, хотя режиссёр и уверяла журналистов: мол, доподлинно установлено, что у человека было пищевое отравление. «Это возмутительно, но в то же время забавно, и мне очень важно это сказать», – такой комментарий дала Эмили. Но ведь без показа всех физиологически неприятных подробностей тех манипуляций, на которые согласилась Эльвира, мысль не удалось бы донести чётко и предельно наглядно. Она действительно привлекает внимание принца – и уже не в силах остановиться перед такой мелочью, как маленький размер туфельки… Речь идёт о сознательном низведении себя до состояния «субстанции» – до безвольной биомассы, до заготовки для ходячей скульптуры.
С чего всё началось
Параллель с нашумевшей лентой Корали Форжа (тоже боди-хоррором с ярко выраженным феминистским подтекстом) напрашивается сама собой, пусть Элизабет Спаркл в исполнении Деми Мур стремилась сохранить былое изящество, а не стать краше. И всё-таки истоки замысла – тоньше. Блихфельдт рассказывала, что по заведённой норвежским телевидением традиции каждое Рождество транслируются «Три орешка для Золушки» /1973/ (копродукция ЧССР и ГДР, хорошо знакомая и нам). И вот однажды в состоянии дрёмы («творческого сна») Эмили привидилось, как героиню доброго фильма Вацлава Ворличека прекрасный принц садит на коня и увозит в замок, однако по пути – девушка смотрит на ногу и с ужасом обнаруживает, что туфелька наполнилась кровью. Естественно, она оказывается никакой не Золушкой, а сводной сестрой, отрубившей себе пальцы… Режиссёр, к слову, не стала скрывать, что быстро угадала в сновидении себя, поскольку подспудно испытывала схожие чувства ужаса и стыда, заставлявшие делать всё, чтобы выглядеть другой – скрывать недостатки внешности.
Дэвид Кроненберг против Уолта Диснея
Блихфельдт недалека от истины, уверяя, что послевоенное время стало золотым веком для диснеевской мультипликации, предлагавшей «побег из очень грязного и сурового мира». Но уже следом (например, в восточноевропейских киносказках) на экран начали проникать элементы реальности. Эмили откликнулась на самоновейшую тенденцию, нашедшую отражение даже в голливудских проектах, переосмысливающих истории спящей красавицы (увиденной глазами Малефисенты), Белоснежки и т.д. «Мы устали от всей этой лощёности, которую ежедневно получаем в социальных сетях и тому подобном», – последовал логичный вывод. Ей самой подспорьем послужило наследие Дэвида Кроненберга, в своё время затратившего массу усилий, прежде чем добился коммерческого успеха и перестал считаться у кинокритиков маргиналом (ремесленником средней руки). Жёсткий, даже безжалостный подход канадского мастера к феномену человека помог его последовательнице избавиться от иллюзий и тяги к эскапизму – вдохновил на обращение на сказочном материале к куда как реальным проблемам.
Кому адресована «Гадкая сестра»?
Эмили росла на севере Норвегии, за Полярным кругом, в малозаселённой местности, да и по характеру была склонна к одиночеству. Дебютная полнометражная постановка послужила для неё способом обратиться к себе шестнадцатилетней, словно выкрикнув на весь мир вопрос: «Эй, есть ли кто-то, похожий на меня?» Блихфельдт пришла к осознанию, что страдания, на которые идут девушки, поддаваясь «тирании красоты» (а точнее, диктату искусственно внушённых представлений о привлекательности и сексапильности), обусловлены страхом социальной изоляции. Увы, попытки угнаться за мнимыми идеалами грозят обернуться ещё большим уродством – и хорошо ещё, если приведут лишь к разочарованию, а не к прозаичному членовредительству.
