На текущий момент общие кассовые сборы «Гадкой сестры» не превысили $1 млн., что выглядит очень скромно на фоне не только нашумевшей «Субстанции» /2024/ Корали Фаржа, но и постановок Жюлии Дюкурно: «Сырое» /2016/ и «Титан» /2021/. Однако это ни в коей мере не следует относить на счёт эстетических достоинств картины. Художественный резонанс, вызванный полнометражным дебютом Эмили Блихфельдт, свидетельствует не только о наличии у неё таланта – таланта не менее яркого, чем у упомянутых выше женщин-режиссёров родом из Франции. И не только о тонком понимании умонастроений западного (включая скандинавское) общества. Она раскрылась ещё и знатоком жанровых традиций. Знаменитая сказка про Золушку (по сюжету её зовут Агнес) не просто увидена с точки зрения сводной сестры бедняжки по имени Эльвира, но и поведана с массой натуралистичных подробностей, как в боди-хорроре. Вообще говоря, страшные (особенно для детей) образы возникали и в диснеевских версиях. А позже стали мало-помалу выходить полноценные фильмы ужасов, переосмысливающие фольклор. Остановимся на наиболее показательных примерах, наверняка тщательно изученных Эмили в ходе работы над замыслом.
Волк внутри
Своего рода пионером стал ирландец Нил Джордан, удививший одноимённой экранизацией новеллы «В компании волков» (из сборника «Кровавая комната» /1979/) английской писательницы Анджелы Картер. Фильм, вышедший в 1984-м году, имеет сложную нарративную структуру. Юная Розалин, живущая с родителями и сестрой Элис в загородном доме, видит красочные сны, которые причудливым образом пересекаются с реальностью. Мало того, под впечатлением от поучительных рассказов бабушки девочка начинает отождествлять себя с Красной Шапочкой, а в сознании эхом отдаётся предупреждение старушки: «Самый страшный волк волосат изнутри». Нагнетая мрачную атмосферу, прибегая к изобретательным спецэффектам, режиссёр вместе с тем – практически открыто отсылал зрителя к постулатам фрейдистских и постфрейдистских учений. Блихфельдт такой подход, к слову, тоже не чужд: достаточно вспомнить язвительную сцену, где Эльвира застаёт Агнес на сеновале за любовными утехами с конюхом.
Хищник дремлет в каждом?
Если Джордан углубился в зыбкий мир сновидений, то Мэттью Брайт в триллере «Шоссе» /1996/ как бы остался в рамках реализма. Четырнадцатилетняя Ванесса Джулия Лутц (одна из ранних ролей Риз Уизерспун), сбежавшая от социального работника после ареста матери, направляется на угнанной машине к бабушке в Стоктон, однако по пути её автомобиль ломается. Девушку подбирает некто Боб Вулвертон, отрекомендовавшийся детским психологом… Кифер Сазерленд, часто игравший злодеев и мерзавцев, кажется, не представал в обличии страшнее! Сквозь интеллигентную наружность (очки, аккуратная причёска) почти сразу начинает проглядывать агрессивное звериное нутро. Но и Ванесса не лыком шита. Режиссёр, проиллюстрировавший (словно специально для недогадливых зрителей) вступительные титры рисунками про Красную Шапочку, сделал поразительное открытие: перипетии сказки легко ложатся на сегодняшнюю действительность, где человек человеку – по-прежнему волк.
Всё мрачнее и мрачнее
Линию Нила Джордана продолжил Майкл Кон, правда, обратившись к другой знаменитой героине – вынеся на суд публики ленту «Белоснежка: Страшная сказка» /1997/ (или, в более точном переводе, «Белоснежка: История ужаса»). Его интерпретация бессмертного произведения братьев Гримм, пожалуй, ещё ближе подходу Эмили Блихфельдт. Начинается всё с того, что юную Лиллиан чудом спасают, вырезав из утробы умирающей родительницы. Злой мачехой становится Клаудия Хоффман (очень необычная роль Сигурни Уивер), которой от матери-ведьмы досталось волшебное зеркало. Да и разбойники, в чьём логове в итоге оказывается девушка, совсем не напоминают весёлых гномов из мультфильма Уолта Диснея. Авторы не пожалели выразительных средств, чтобы погрузить зрителей в мрачную готическую атмосферу, как ни удивительно, вполне отвечающую духу литературного первоисточника. Быть может, дело в личностях авторов?
Страшная сказка становится былью
Терри Гиллиам не обманул почитателей своего незаурядного дарования, предложив в «Братьях Гримм» /2005/ весьма оригинальную (мягко сказано!) трактовку биографий легендарных сказочников. Якоб и Вильгельм, наверное, и дальше зарабатывали бы на пропитание мелким жульничеством, ловко играя на воображении доверчивых обывателей, если б не ужасы оккупации германских земель наполеоновской армией. К тому же, выясняется, что и чёрная магия – подлинна. В эпоху постмодернизма жизнь как таковая уподобляется волшебной сказке: чем дальше – тем страшнее… Фантазии не угнаться!
Современные тенденции
После гиллиамовского опыта некоторое время не покидала иллюзия, что кинематографисты не рискнут двигаться в обозначенном направлении. Неплохой зрительский успех «Белоснежки: Мести гномов» /2012/ и дилогии «Белоснежка и охотник» /2012-2016/ (а совсем недавно – и игрового ремейка классики от Walt Disney Pictures) вроде бы доказал, что заходить на территорию, открытую Джорданом, Коном и другими, ныне нецелесообразно. Можно найти и иные пути – с уклоном в боевик либо фэнтези. Чистые ужасы же, дескать, остаются уделом бездарных ремесленников – таких, как Рис Фрейк-Уотерфилд, сотворивший (впрочем, на основе в первую очередь авторских сказок, а не фольклорных) целую «Вселенную извращённого детства», куда поместил Винни-Пуха, Питера Пэна, Бэмби и т.д. И вот тут как раз увидела свет «Гадкая сестра», наглядно продемонстрировавшая: потенциал жуткого в знакомых с детства историях – далеко не исчерпан. Мало того, рождённые народным гением коллизии позволяют не ограничивать себя воздействием на эмоции зрителей – внушением аудитории чувства трепета или отвращения.
Почему именно фольклор?
Работы Каржа и Дюкурно доказывают, что эстетика боди-хоррора органично ложится на текущую ситуацию в мире, хуже того, воспринимается чуть ли не её неотъемлемой частью. Блихфельдт же предпочла поведать о времени и о себе на материале прошлого, выглядящего аутентично и притом – пронизанного волшебством. Рассуждая о выборе Эльвиры, Эмили настаивала, что «крайне опасно снимать маску и признавать, будто делаешь это не по своей воле или не потому, что тебе это нравится». С её точки зрения, кинематографисты создают новые истории, которые «помогают нам чувствовать себя менее одинокими». И именно здесь на выручку пришёл фольклор, являющийся кладезем человеческой мудрости, а одновременно – вместилищем коллективных фобий и маний. В практическом смысле – способом упорядочивания социального хаоса через приобщение поколений к накопленному предками опыту.
Сон разума и чудовища во плоти
В своё время социологи и теоретики науки подвергли критике поползновения адаптировать фольклорные тексты и содержание священных религиозных книг (в первую очередь Библии) под морально-этические стандарты рубежа XX-XXI веков. В частности, Сергей Кара-Мурза упоминает о книге «Политически корректные сказки на ночь» /1994/, где Джеймс Финн Гарнер довёл методы современной цензуры до откровенного абсурда. Целью являлось, грубо выражаясь, избавление от «тёмного» прошлого через адаптацию сюжетов к языку, отвечающему требованиям неопозитивизма и либеральным постулатам открытого общества. Получилось настолько топорно и глупо, что даже забавно! Блихфельдт своим фильмом вольно или невольно противостоит этой сомнительной тенденции: попытка подойти к судьбе Золушки с «научных» позиций на поверку породила такие кошмары, от которых содрогнулись бы и братья Гримм (как реальные, так и гиллиамовские персонажи).
